Омаха-понка (омаха и понка - два родственных диалекта, различия между которыми настолько незначительны, что совершенно не препятствуют взаимному пониманию) - близкие родственники лакота и дакота (входят в ту же группу языков долины Миссиссипи). У меня скопилось довольно много материалов по этому чудному языку. Активно, как лакота, я им, увы, не владею (говорить свободно не могу), а вот читать и переводить - очень даже. Посему буду иногда выкладывать сюда свои переводы.

Начну с довольно похабной сказочки про Иштинике (аналог лакотского Иктоми), популярнейшего героя мифов, демиурга-балбеса, обманщика и обжоры, постоянно попадающего в дикие, нелепые ситуации :rofl:


Иштинике и бурундук
сказка омаха

Ištínike amá aðábi ki, a-ížą-biamá, mikáha waį́ giį́ žą́bi egą́. Hą́egą́če íkiða-báži tedi, žedį́i te ha. Ki žé akʰá dį́dį aðaí tédi, waį́ ðą uðáha aðaí te ha, mą́ši. Ki mą́šiatáxti gahíhiða gðį́ te ha.
Gą́ki Ištínike akʰá íkiðá-biamá. Ki waį́ ðą dą́babi ki, úšikiðá-biamá. Ki: “Šíííšte! Héga ðétą! Áxtą égą įðéˀą tádą? Iðákiðe ažą́ ha!” é amá ki, waį́ akʰá íðapiðį́xči kihá agí-biamá. Ki ígipahą́-biamá. “Xe!” á-biamá. “Waį́ witá é ðą édą úšiákiðe áhą!” Gą žé ke gipétąbi egą́, aðá-biamá.
Aðá-biamá ki, Tašnį́ge wį uhé éða-biamá. Tašnį́ge akʰá, “Tsí-tsi-tsí!” á-biamá. “Xa-í! Đé-ną égiðą́-ga!” Ši égiðą́-biamá, Tašnį́ge akʰá. “Xa! Ą́ðažį́ga ínahį áhą!” ábi egą́, édi aðá-biamá. Tašnį́ge akʰá mątáha áiáða-biamá, mąšą́de ugípe. Ki Ištínike akʰá žé kʰe gðígða-biamá. Ki mąšą́de te uðúbahį́-biamá. Ki Tašnį́ge ítˀa-biamá. Ki Tašnį́ge akʰá žé kʰe hébe ðasá-biamá. “Ąðáxðaxðápža-ga! Įðéni tatʰé, ðiúdą tatʰé ha!” á-biamá Ištínike akʰá. Ši etáha ðéða-biamá žé ke. Ši hébe ðasá-biamá. Šą́ égą-nʰą ðasé aðį́ aðá-biamá. Ki, “Tsí-tsi-tsí!” á-biamá Tašnį́ge akʰá. “Ą́hą, čí-či-či, á-ga ha! Ðiúdą tatʰé há!” á-biamá Ištínike akʰá.
“Eátą édą?” eðégąbi egą́, Ištínike akʰá žé kʰe gðíza-biamá. Ki égiðe čéškaxči uðáštavikéamá. “Heee-i-ši! ą́ðižuáži ínahį áhą!” ábi egą́, gðíˀuda-biamá. Šą́ hébe gðízabi te uátą ą́ða ðéða-bi-dé: “Gánįke házi ðíðade taí,” á-biamá. Ki edítą mažą́ ðą házihi éðąbá-biamá. Kí ši hébe gðízabi egą́, ši ą́ða ðéða-biamá. “Gánįke ką́de ðíðade taí,” á-biamá. Ki edítą ką́dehi éðąbá-biamá. Šą́ égą waxtá kʰe bðúga ugášibá-biamá.

Иштинике шёл, шёл, и прилёг поспать, подложив под себя свой плащ из шкуры енота. Утром, когда он ещё не проснулся, его член встал. И когда его член становился твёрдым, его плащ поднялся вверх вместе с ним. И вот, очень высоко он висел, болтаясь туда-сюда.
И вот Иштинике проснулся. И когда он увидел свой плащ, это его обеспокоило. «Шиииштэ ! Это ведь канюк! Как ты мог так со мной поступить? Я проснулся, я сел!», сказал он, и пока он так говорил, его плащ медленно опустился вниз. Тогда он узнал его. «Хе!», сказал он. «Да это же мой плащ, как я мог так ошибиться?!» И тогда свой член он обмотал вокруг себя, и пошёл дальше.
Шёл он, шёл, и вдруг встретил бурундука. Бурундук сказал: «Ци-ци-ци!». «Ха-и! Только скажи это ещё!» И снова он сказал ему это, тот бурундук. «Ха! Да он и впрямь недооценивает меня!», сказал он, и пошёл туда, на него. А бурундук убежал внутрь, в свою нору скрылся. Тогда Иштинике развернул свой член. Затем он засунул его в ту нору. И стал трогать им бурундука. Тогда бурундук откусил часть его члена. «Давай, искусай меня! Если ты от меня убежишь, тебе сильно повезёт!», сказал Иштинике. Снова он засунул свой член ещё дальше. И снова он откусил часть. И так он всё продолжал откусывать и откусывать. И всё говорил: «Ци-ци-ци!», тот бурундук так говорил. «Да, чи-чи-чи, скажи так! Тебе действительно повезёт!», так говорил Иштинике.
«Что это такое происходит?», подумал вдруг он, Иштинике, и вытащил обратно свой член. А тот, однако, стал совсем коротким после обкусывания. «Хэээ-и-ши ! Он ведь действительно покалечил меня!», сказал он, вытащив свой член. Затем он взял часть своего (пениса), и выбросил прочь, сказав при этом: «Вас будут называть виноградом», сказал он. И с тех пор на земле стали расти грозди винограда. А он снова взял часть своего (пениса), снова отбросил прочь. «Вас будут называть сливами», сказал он. И с тех пор появились сливовые кусты. Таким образом он сотворил все плоды, так рассказывают.